Эта глава написана практически отдельно от основного поветвования и с предыдущими главами не очень сочетается. И мне совершенно не ясно, какой главой части о Рей он стал бы, будь эта часть написана больше))
Глава ?
Юбилей
Юбилей
- Вот уже три года… и что?
Марина стояла у зеркала, разглядывая своё отражение и не видя его. На ней был топик с забавным изображением неунывающей Харуки, и девушка обращалась к отражению её нарисованных глаз.
- Молчишь…, - Марина провела пальцем по стеклу, повторяя контур челки, спадающей на трижды ненастоящее лицо: оно принадлежало отражению изображения несуществующего человека. Зыбко и неопределённо. Отражение всегда лживо, и радость в нарисованных глазах тоже была искусственной. Девушка была в этом уверена. Она могла нарисовать всё, что угодно, она же делала и этот самый рисунок, столь щедро растиражированный на майках, футболках, плакатах и много где ещё. Она знала, что рисунок живет лишь тогда, когда ты его рисуешь, живёшь им, делишься своим настроением, а потом он умирает, вечно отражая лишь когда-то вложенные в него эмоции. И уже нельзя изменить ни черточки, ни одной линии, ведь это уже будет совершенно другой рисунок, снова лишь временно живущий с тобою в ногу.
- А что ты можешь ответить…. Тебя нет. Ты не существуешь. Ты лишь плод фантазии. В отличие от Урануса… какая ирония. Искать Харуку, а найти только Урануса…, - девушка обняла себя руками, захватив в этот круг и рисунок на топике.
читать дальше- Три года…. Три года с тех пор, как ты ответила на моё письмо, Аэлита. Я думала, что моему одиночеству пришел конец – ведь ты была именно такая, какой я видела тебя во сне – сильная, состоявшаяся, одинокая… Ты была воплощением мечты – детской наивной мечты! – на последних словах Марина сорвалась на крик, - Глупой мечты! Дурацкой мечты о любви, не такой как у всех! Где чувства чище, а стремления выше! Где нет места сомнениям и всё залито счастьем! – она снова взглянула на улыбающееся лицо в зеркале, затем перевела взгляд на свою грудь и резким движением сорвала с себя топ, оставшись в тонком лифчике. Силы исчезли вместе с отлетающим предметом одежды.
- Уже три года…. А ведь я счастлива с тобой, Аэлита. Стоять плечом к плечу с воином Урана, чувствуя напарника каждым движением своей волны… забавно… мы с тобой на одной волне…. Я не этого хотела. – Девушка подошла к зеркалу вплотную, прижавшись лбом к холодному стеклу. Волосы с этой стороны и с той смешались, и уже сложно было понять какая из девушек настоящая.
- Сегодня у нас юбилей. А я даже не знаю где ты. На студии? Слушаешь, как поют твои сейлор-девочки? Хорошо поют. В одном из магазинов? Обучаешь продавцов вежливости и такту? У тебя лучшие продавцы во всей стране. Решаешь вопросы публикации своей манги? У неё будет бешеный успех, как всегда. Объясняешь идею нового аниме и разрабатываешь дизайн персонажей? У тебя задумка серьёзной вещи… Может ты на очередных переговорах? Япония? Или Франция, Англия, США, Мадагаскар, в конце концов? У тебя интересы везде. Или почувствовала ещё одного воина? Собираешь информацию, анализируешь, размышляешь?…. Ты можешь быть где угодно, мой ветер. Я это понимаю. Я это принимаю. Без этого ты невозможна. Но у нас сегодня юбилей…
Марина положила руку на стекло одновременно со своим отражением. Пальцы соприкоснулись. Почувствовать друг друга им мешала только тонкая преграда из невидимого стекла. Девушки прижались друг к другу, ощущая лишь холод, разделяющий их миры. Марина вжималась в зеркало, в попытке просочится сквозь составляющие его молекулы, туда, к так похожей на неё девушке. Она видела отчаянные глаза напротив, зазеркальная Марина тоже стремилась к ней, но упиралась в тот же барьер. Стекло начало согреваться под напором молодого горячего тела. Стекло теплело, но не собиралось соединять два несоединимых мира.
- Так и с тобой, Аэлита. Близко, но непроницаемо. Между нами всегда будет этот холод, как ни согревай его, стекло не растопить…
- Кто это говорит о стеклах и холоде в такой день? – спросил голос. Не буднично и сухо, а вкрадчиво и игриво. Такой знакомый, такой любимый.
- Аэлита…, - Марина обернулась и почти погрузилась в огромный букет белых роз.
- Осторожно, они царапаются. У тебя такая нежная кожа, царапины на ней совсем не нужны, - сквозь лес душистых цветов на Марину насмешливо смотрел одни глаз под пшеничной челкой. Она слегка раздвинула белоснежный ковер роз и увидела родное лицо целиком.
- Ты не забыла…
- А как бы я смогла? Ведь это письмо изменило и мою жизнь, - Аэлита поставила корзину с цветами на столик, - Я знаю, ты предпочла бы алые, но не мне тебе их дарить.
- Не надо об этом. Мне не нужны цветы ни от кого, кроме тебя. И я рада любому цвету.
- Бедная моя. Как же тебе тяжело. Прости, что втянула тебя в это, - в глазах женщины бились сочувствие, боль, жалость к ребенку, которому она ничем не может помочь. В такие минуты Аэлита проклинала своё тело, обрекающее Марину на годы одинокого существования рядом с человеком, которого она любит.
- Моя душа всегда с тобой. Ты королева моего сердца, моих мыслей, ты освещаешь мою жизнь. Марина, без тебя мне просто незачем было бы жить.
- Я понимаю.… Я знаю, Аэлита. Быть всегда вместе, как ветер и море, но этим стихиям не дано перемешаться. Море – вода до дна, а ветер – воздух до неба. Как бы они ни старались, им никогда не проникнуть друг в друга, - Марина вытерла скатившуюся по щеке слезинку, - прости меня, я сегодня сама не своя. Говорю глупости.
- Это не глупости, это боль, - Аэлита посмотрела на цветы. Белоснежные венчики укоризненно раскачивались на несуществующем ветру. Белый цвет - чистая любовь, алый цвет – страстное чувство. Она чувствовала, что её напарница замыкается в себе, отгораживаясь от своих чувств и от неё. Такие женщины, как Марина, не созданы для платонической любви. Их любовь накатывает океанской волной, сметая на своём пути все преграды, затягивая их в пучину страсти. Отдаваясь любви до конца, они требуют того же от партнёра. Они готовы подарить себя без остатка, раствориться в любви, теряя себя, но живут лишь на взаимности. Неразделённая любовь их убивает.
Аэлита вытащила один цветок. Провела пальцем по лепесткам. Нежные. Подняла взгляд на Марину и шагнула к ней, всё ещё не зная, нарушать ли собственное обещание. Та не смотрела на неё. Девушка была одна в своей боли, она снова обхватила себя руками, укрывшись от проблем в своём мире, куда не было доступа никому. Нежность её кожи притягивала взгляд. Хотелось дотронуться до неё и проверить, такая ли она на ощупь, какой кажется. Аэлита приняла решение.
- Марина…
- Что? – девушка почувствовала, как сзади к ней подходит её подруга. Не как обычно, а….
Она замерла, не открывая глаз. Что конкретно было не так в её движениях, она не понимала до тех пор, пока не ощутила прикосновения к коже тонких лепестков. Она распахнула глаза, оборачиваясь, и встретилась с внимательным взглядом серых глаз. Аэлита была сосредоточена, как никогда.
- Но… ты же сама сказала, что этого делать не стоит…, - прошептала девушка, отдаваясь ласке. Лепестки, едва касаясь кожи, скользили по плечам, груди, спускались к животу и вновь поднимались к шее, заставляя сладко замирать сердце.
- Да я подумала – ну его. Я всё сделаю так, как ты хочешь. Ты же хочешь этого? – губы женщины дотронулись до нижней границы волос за ухом Марины и каскадом мелких поцелуев скатились к плечу только для того, чтобы по пульсирующей жилке снова забраться наверх и по скуле скользнуть к губам.
- Да…, - девушка ощущала розовые лепестки уже на своей обнаженной груди. «Когда она успела?», - мелькнула у неё мысль, и тот же утонула в нарастающей волне удовольствия. Она ещё различала, где находится цветок, где губы Аэлиты, а где её рука, но когда та дотронулась языком до возбужденной ареолы, задевая сосок, для девушки всё слилось в одну мелодию наслаждения. Аэлита умело исполняла ведущую партию, и Марина поняла, что они в спальне, только когда под спиной появилась мягкая опора. На ней не было ни клочка одежды, но холод не мог до неё добраться. То там, то здесь в её теле взрывались маленькие бомбочки, начинённые блаженством.
«Как она могла лишать меня этого? Ведь мне ничего больше и не нужно… Просто чтобы она была рядом, чтобы любила меня вот так, как сейчас, хотя бы иногда… Она говорит «не могу любить, не могу обманывать», но я же чувствую, как благодаря ей кипит во мне кровь…» Марина потянулась, чтобы вернуть подруге часть её ласок. Она целовала плечи Аэлиты, ловила губами кончики её пальцев, ерошила светлые волосы…. И…не ощущала отдачи. До неё это дошло не сразу. В своём стремлении отблагодарить старшую подругу за доставляемое удовольствие, она не замечала, что та в этом не нуждается. Элементарно не чувствует ничего из того, что сейчас просто переполняло Марину.
«Бедная…. Каково это жить, когда ты не в силах испытывать подобное. Бедная моя Аэлита…» Девушка посмотрела на подругу. Она ожидала увидеть задумчивость и немного сосредоточенность, скрытое удовлетворение и нежную улыбку, но…. Острый взгляд Аэлиты маскировался полуопущенными веками, она чутко прислушивалась к малейшим нюансам движений тела Марины, реагируя на них с неизменной точностью, делая именно то, что нужно. Её движения были отточены и скупы, руки скользили непрерывно, где-то задевая, где-то поглаживая. Сдавливая или приподнимая. Марина вновь выгнулась, и застонала, не в силах сдержаться. Её руки бессильно упали, но тут же вцепились в край подушки – губы Аэлиты спускались по животу, туда, где длинные пальцы уже нежно гладили внутреннюю сторону бедра. Каждая ласка была совершенна. Каждое движение взвешенно. Никакой суетливости, только твёрдая уверенность в верности выбранного способа удовлетворения. Аэлита работала без сбоев. Автомат. Машина для страсти. Молодая женщина к любому делу подходила серьёзно, вдумчиво, аккуратно и скрупулёзно. Стараясь сделать работу качественно.
Марина почувствовала себя так, словно занимается любовью с ожившим фаллоимитатором. Как в рекламе: «всё для вас, и ничего взамен». В ласках Аэлиты было всё и не было ничего. Девушка почти теряла сознание, она ощущала себя на грани чего-то огромного, что готово было накрыть её с головой. Кажется, она кричала. Но за мгновение до того, чтобы окончательно перестать быть собой, она смогла выкрикнуть «Нет!».
Аэлита резко подняла голову. Что зажглось в её глазах – насмешка? нет… понимание? Может быть, этот взгляд выражает удовлетворение?… Да, но чем?
Марина скорчилась от внезапно и грубо прерванного контакта. Её телу были безразличны любые моральные запреты, оно знало, что его только что лишили оргазма, и теперь мстило. Девушка обхватила себя руками, её трясло. Она снова почувствовала на себе руки старшей подруги. Марина попыталась отодвинуться, но Аэлита ей не позволила. Сейчас её прикосновения не возбуждали, а успокаивали. Напряжение нашло выход в слезах. Аэлита, обняв, прижала к себе хрупкое тело рыдающей подруги.
- Прости меня, моя маленькая… Я же знала, что этого делать нельзя.
- Зато я поняла, о чем ты твердишь мне уже три года…. Я видела твой взгляд, ты рада, что так получилось.
- Не то, чтобы рада… просто горжусь тобой. Мало кто смог бы сказать в такой момент «нет», - она поцеловала подругу в висок.
- А если бы не сказала?
- Продолжала бы спать с тобой. Если тебе достаточно того, что я могу дать, то почему бы и нет?
- Но я уже не была бы твоей Мариной, да? Той, оберегая которую, ты не прикасалась ко мне все эти годы? Ты считала, что ей не будет достаточно, - Марина уже перестала дрожать. Она удобнее устроилась в ставших почти материнскими объятиях напарницы, - Ты даже не разделась.
- Пока в этом не было необходимости. Вид моей груди в постельной сцене не очень уместен. Может быть, позже, после второго оргазма.
- У тебя всё по плану.
- Извини. Но секс для меня действительно имеет сценарный характер. Я не умею жить им, приходится планировать, - она погладила отливающие зеленью волосы.
- Я знаю. И я понимаю. Но…
- Что? – Аэлита выпустила пытающуюся выбраться Марину. Та же, не найдя поблизости своей одежды, уже закутывалась в покрывало, - что с тобой?
- Я сказала тебе «нет», но это не значит, что я больше не хочу тебя. Все эти объятья и поцелуйчики невинны только для тебя. А я теперь знаю, на что ты способна в постели. И хочу наплевать на всё и вновь оказаться там с тобой. Так, что не совращай меня.
Аэлита улыбнулась полусерьёзному-полукокетливому голосу подруги.
- Теперь я понимаю твое нежелание спать со мной. Ты печешься обо мне же. Я с тобой согласна – мне это не нужно. Но так хочется…, - тон Марины вдруг стал по-детски просительным, - я хочу одеться, - и девушка по кукольному хлопнула глазами.
Аэлита рассмеялась и принесла из зала юбку Марины, её лифчик и трусики. Топик был испорчен, и вместо него Аэлита подала девушке одну из её блузок. Она отвернулась, повинуясь взгляду подруги, и только слышала, как та шуршит сзади одеждой. Женщина усмехнулась. «Интересно, я зря это сделала, или теперь будет проще? Марина уже не та девочка, какой была раньше. И ей сейчас не легче, чем было до этого. Сможет ли она принять свою судьбу?»
- Уже можешь смотреть. Я всё.
Аэлита обернулась. Одетая девушка сидела на кровати, сложив руки на коленях. Она даже расправила покрывало, и уже ничто не выдавало того, что совсем недавно происходило на этой постели. Хранитель улыбнулась.
«Она выдержит».